Грузинки и грузины

В "Memoire sur l’ethnographie de la Perse" (Paris, 1866) мы читаем, что „гру­зинская нация издавна отличалась изяществом своего типа и что чистоте гру­зинской и черкесской крови обязаны персы и турки улучшением своего по природе грубого типа, чему помогали бесчисленные выселения, с давних пор, производившаяся из Грузии и Черкесии“ (см. у Бакрадзе: „Археолог. путешествие по Гурии и Аджаре“, стр. VI). Морган полагает, что народы картвельской расы являются первыми ковачами железа, изобретателями металлургии и учителями в этом деле древних греков. Историю этой великой расы, игравшей в истории человечества важную роль...

 Геродот передает, что „жители Колхиды и их соседи до Кавказского хребта чрез каждые пять лет отправляют в Пepcию в подарок по 100 юношей и по 100 девушек, и что эти добровольные подарки продолжаются от времен Дария до сих пор“, т.-е. до 480—426 гг., когда жил Геродот (Ган—„Известия древн. греч. и римск. писателей о Кавказе" стр. 70;.

 Красоту картвельского племени подметил еще Страбон, которого мать, как известно, была грузинка из Чанети. Он говорить, что „народ здесь (в Алба­нии) тоже (после Иверии) отличается красотой и большим ростом“.

 Известный Шарден пишет в 1671 году: „Картвельское племя красивейшее на всем Востоке и даже, могу сказать, во всем мире. Тут я не мог видеть ни одного безобразного человека и ни одной безобразной женщины. Они красивы все. Большая часть грузинок одарена такою прелестью, какую в другом месте не встретите. Трудно изобразить красоту лица и грациозность фигуры грузинки: они представительны, нежны, имеют тонкий стань. Растолстевших женщин встретите редко“...

 Аббат Иосиф Делапорт, побывавший в Тифлисе в 1768 г., замечает: „Тифлис непространный, но красивый город. В нем есть очень красивые здания. Церквей здесь: греческого исповедания, армянского и католического. Грузия - страна, где живут наиприятнейшим образом и с малым иждивением... Ничего нет прелестнее здешних женщин. Я не могу смотреть на них без удивления. Эту то землю можно назвать обиталищем красоты. Здесь также редко можно встретить некрасивую женщину, как в других краях совершенную красавицу. На всяком почти шагу они попадаются. Я, конечно, не преувеличиваю. Трудно себе представить черты порядочнее, стань ровнее, больше приятностей в выступе, с какими являются грузинки. Говорят, что удивительная красота здешних женщин воспрепятствовала Магомету притти сюда. Эти прекрасные грузинки, повидимому, считают себя для того только созданными, чтобы влюбляться и влюб­лять в себя других. Нельзя смотреть на них, не чувствуя страсти, когда, привыкнешь в их убору“ (П. Иоселиани — „Описание древн. Тифлиса“, стр. 274 — 275).

 По отзыву немецкого ученого Ритцеля („Цноб. Пурцели" № 1020), „самым красивым народом Mиpa, по аристократическим чертам и стройному стану, яв­ляются грузины“.

 Швейгер-Лерхенфельд первые страницы своего огромного немецкого сочи­нения, переведенного на русский язык, посвящает грузинам и грузинкам. „С тех пор как Пушкин и Лермонтов воспели Кавказ в своих прелестных стихах, - читаем в означенном труде Лерхенфельда, - воображение невольно влекло нас в эту очаровательную страну. Представление ими картины кавказской жизни и нравов лучше всяких многотомных описании указывают ту связь, которая существует, между жарким Востоком с его полным жизни и радости миросозерцанием и нашими цивилизованными западными воззрениями. На очаровательной канве, сотканной из света и аромата, перевитой виноградными венками, изобразили они (западные поэты и писатели) те чудные типы, представителем которых является красивый жизнерадостный грузин и еще более прекрас­ная и полпая жизни грузинка. Кого не очарует этот дышащий прелестью и благородством образ южной женщины; иссинячерные волосы, голубые глаза со взглядом вместе чувственным, и детски простодушным, ослепительно-белый цвет лица, высший лоб, на котором сверкает драгоценный убор, и стройный стань... Весенним вечером, когда легки ветерок скользит по волнам Куры и силуэты гор отбрасывают голубые тени, тифлисская красавицы выскальзывают из своих душных убежищ. Террасы домов и балконы наполняются лепечущими или смею­щимися группами, и можно тогда наслаждаться прелестной картиной, так худо­жественно изображенной Боденштедтом:

Иль балкон, иль галлерея

Каждый домик окружает...

Придет вечер, и балконы

Рой красавиц наполняет!..

Месяц блеском серебристым

Освещает их так мило:

Видны маленькие ножки

Сквозь узорные перила.

Опершись на баллюстраду,

Смотрят девушки с улыбкой;

На их лицах покрывала

Веют легкой, белой дымкой:

Но сквозь дымку покрывала,

Лучезарней звезд средь ночи,

Ослепительней алмазов,

Блещуть чудные их очи...

 „Столица Грузии Тифлис“, - продолжает тот же автор, - считается закавказским Парижем, и бесчисленные грузинские княжны, знатные и незнатные (Гос­подь посеял их в Грузии, как звезды на небе) мечтают об очаровательном „Тбилиси" и его радостях... Грузины бесспорно самый интересный народ всего Закавказья, где процветали сильные самостоятельные государства. Этнографическая область Грузии заключает не только собственно Грузию с Тифлисом, но Кахетию на востоке и далее Имеретию, Мингрелию, Гурию, Абхазию на западе. Грузинки, подобно черкешенкам, играли важную роль на всех турецких рынках невольниц. Число этих несчастных простиралось до 1000 в год... Давно уже русские старались воспрепятствовать этому злу (похищению и продаже невольниц), но когда по Адреанопольскому миру (в 1829 г.) часть Турции подпала под власть России, торговцы невольницами лишились главного рынка своего, Ахалцыха... Впрочем, грузинки проданные в рабство, совсем не были так несчастны, как это обыкновенно у нас думается. В сущности, перемена в их положении могла назваться блестящей, ослепительной. Грузинки гораздо интеллигентнее черкешенок, властолюбивее и искуснее в интригах; поэтому они не только быстро осваивались с новою участию, но и умели добиваться решительно полной власти в гаремах магометанских вельмож. Так, мать султана Абдул-Меджида была прежде грузинской невольницей, - точно также и многие женщины, которым так раболепно повино­вались в малейших мелочах тот или другой из последних османских сул­танов“.

 Всем хорошо известна злосчастная судьба дочери последнего владетеля Гурии, княжны Екатерины, очаровательная красота которой приводила в изумлении константинопольских турок, пламенному воображению которых трудно было создать идеал женской красоты лучше гурийской „ханумы“. Султан Махмуд возымел желание жениться на Екатерине, но она наотрез отказалась от этой чести (См. наше сообщение "Княжна Екатерина Чичуа" в Нов. Об., №№ 3152, 3153).

 От грузинок родились не только многие из султанов турецких и шахов персидских, но также и некоторые из императоров византийских и трапезондских. Так, от дочери царя Баграта IV, Марии, супруги императора Михаила VII Дуки (1071 —1078 г.), родился известный Константин Порфироген; Ирина, двоюродная сестра этой же Марии, вышла замуж (в 1071 году) за Исаака Комнена, брата императора Алексeя (1081 - 1118). Об этом мы читаем в греческом источнике: „Импер. Михаил, женившись на благороднейшей и весьма могу­щественной Марии, дочери князя иверского, выдал за Исаака Ирину, дочь прави­теля Алании, сводную сестру Mapию“. Ката, дочь Давида Возобновителя, вышла за­муж (в 1116 г.) за Алексия, сына Никифора Бриеня и Анны Комнен. Калоиан Комнен, сын трапезондского импер. Алексея, женился на дочери грузинского царя Александра. Даже благородную осанку и красивое лицо основателя Трапезондской империи историки готовы объяснить происхождением великих Комненов от грузинских предков (см. цитату из Финлея у А. Хаханова —„Трапезондская хроника Михаила Пинарета“, стр. XIII). От здешней же грузинки ро­дился светило правосл. церкви Aфанасий Великий ("Афонский патерик". СПБ., 1876, стр. С2).

 У Гиббона, в его „Истории упадка и разрушения Римской империи", мы находим следующие интересные сведения о невесте последнего византийского императора Константина Палеолога. По восшествии на престол (в 1448 г.), император Константин отправил в Грузию своего протовестиара Франца со свитою, состоящею из вельмож, воинов, докторов, монахов и хора певчих. Когда они проезжали по Грузии, то навстречу им выходили жители окрестных сел и, хотя они не понимали языка иностранцев, но восторгались их музыкой. Дочь царя Георгия VIII весьма поправилась грекам. Приданое ее состояло из 50,000 дукатов подлежащих единовременной выдаче, и еще 5,000 дукатов ежегодной пенсии. После обручения царской дочери Франц вернулся в Константинополь, взяв с собою и одного грузинского царедворца. Император утвердил „брачный акт“ (осенью 1452 г.) и сказал грузинскому вельможе, что весною следующего года он отпра­вить за невестою нисколько кораблей... Однако, браку этому не суждено было со­стояться: 29-го мая 1453 года Константинополь был взят Мурадом II и сам зять грузинскаго царя погиб на развалинах Царьграда.

„Со времен Шах-Аббаса I, - повествует покойный проф. Паткапов, у персидских шахов вошло в обыкновение окружать себя грузинской дружиною и поручать грузинским князьям важные должности главнокомандующего, диванбега, испаганского „таруги“ и ханов в отдельных провинциях. В эпоху Сефидов большая часть грузин, высшего сословия перебывала в Персии, - в Канда­гаре, Хорасане, оставаясь в этих странах временно или навсегда. Число их в Персии за это время было так велико (мы разумеем также грузинок в гаремах шаха и вельмож), что они имели значительное влияние на расовое видоизменение персиян высших сословий“.

 О брачных союзах грузинского и российского царствующих домов также хорошо известно; здесь скажем еще нисколько слов о „грузинке" и Марии вели­кого поэта Пушкина.

«...Кто с тобою,

Грузинка, равен красотою?

Вокруг лилейного чела Ты косу дважды обвила;

Твои пленительные очи яснее дня, черные ночи.

Чей голос выразить сильней Порывы пламенных желании?

Чей страстный поцелуй живей Твоих язвительных лобзаний?

Как сердце, полное тобой,

Забьется для красы чужой?

Но, равнодушный и жестокий,

Гирей презрелтвои красы.,.

С тех пор, как польская княжна В его гарем заключена».

«Бахчис. фонтан».

 "Польскую княжну" покойный поэт Пушкин именует Mapиею. В обширном coчинении О.А. Федорова имеются строки, бросающие свет на происхождении этой „польской княжны Марии“. „Мнимая Mapия Потоцкая“, говорит ав­тор (стр. 104), „никто другая, как Диляра-Бикечь, любимая жена Крым-Гирей-хана, почитаемая народом за ее добродетель. В буквальном переводе слова Диляра значить yтешениe сердца. У Крым-Гирея было много жен. Старшая из них, или ханым, шла однажды мимо окон хана, а позади ее была Диляра, страстно любимая Гиреем. В гневе он велел ханым идти позади своей лю­бимицы; эта обида так поразила ее, что она вскоре умерла с горя. Но кто была Диляра, никому неизвестно. Носились слухи, что она грузинка, другие говорили, что полька, по последнему не многие верили. Наверное же знали только, что она не татарка. Когда Диляра перешла из здешнего Mиpa, Гирей устроил под прахом ее огромный памятник за своим террасным садом и осенил его позла­щенною луною. Над дверью гробницы есть надпись:„Да почет в мире прах Диляры!“ — „Вот все, что осталось в пароде о прекрасной Диляре, воспетой нашим незабвенным поэтом в лице пленницы Марии. И давно ли это было? Давно ли, кажется, пел ее Пушкин, и вот уже о нем самом составилось предание в том же Бахчисарае. Известно, что в Крыму почти нет певчих птиц, редко кому удается слышать раз в жизни пенье соловья! О Пушкине же рассказывают, что, в бытность его во дворце ханов, целые ночи пел соловей в ханском саду и вдохновлял поэта! Путешественники, приезжая в Бахчисарай и слушая рассказ о Диляре Крым-Гирея или Марии - Пушкина, при виде памятников, этих живых свидетелей протекшего, невольно задумываются о нашем поэте... И, кажется, в слезах фонтана есть слезы о нем...“.

 Если уж неизвестно, кто была Mapия великого Пушкина, зато всякий знает Нину Александровну Чавчавадзе, и ее супруга, славного писателя Pocсии Александра Сергеевича Грибоедова, почивающих вместе с бессмертным Ил. Гр. Чавчавадзе под сениюсвятой Мтацминды.