Встреча Александра Дюма (отец) с Иваном Багратиони

 Знаменитый романист Александр Дюма - отец, посетив Кавказ в 1858г., оставил описание своего путешествия в наполненной небылицами и вздорами книге, в которой рассказывает, между прочим, о своем пребывании в полку, ознаменованном возведением его в „почетные всадники“ (!?) Курьеза ради приводим его рассказ (с сокращением). Прибыв из Шуры в Буйнак, он встретился с кн. Багратионом, с человеком лет 30 - 35, с восхитительным изяществом носящим „черкесский костюм". Дюма знал князя по имени, как одного из храбрейших офицеров русской армии. „Конечно нужно, чтобы это было правда, так как он командовал полком туземных горцев. Грузин, т. е. человек равнины, командующий горцами, должен быть храбрее самого храброго из его солдат". Князь убедил Дюма и его спутника, живописца Монье (Моупеи), вернуться с ним в Шуру, обещая им показать чудное зрелище— вид с Караная. В разговоре Дюма похвалил кинжал князя, который тотчас же подарил ему его; кинжал был сделан по заказу князя Муртузалем, первым оружейным мастером Кавказа; на нем была татарская надпись „Муртузал сделал этот кинжал для князя Багратиона". До Шуры их везли очень быстро, что вызвало замечание Дюма, что должно быть его знают. - Я думаю, отвечал князь, я всегда в дороге между Шурою и Дербентом. Действительно, князя знают все, даже малые дети; в Карабудахкенте, пока перепрягали лошадей, он назвал двух или трех из них по татарский и, уезжая, бросил им горсть абазов. В Шуре князь угостил Дюма ужином французской кухни, во время которого разговор шел о Париже, который князь покинул два года тому назад, и об его девицах. На другой день в 5 часов утра они выехали в Ишкарты. Их сопровождала сотня полка, командующего Багратионом. - „Мы сказали, что этот полк состоял из туземных горцев. Вы, может быть, думаете, что это горцы-лезгины, чеченцы или черкесы, подчинившиеся власти русской. Вы ошибаетесь. Туземные горцы это те, которые, как говорят в Корсике, „сделали кожу", т. е. дыру в коже. Когда горцу грозить кровомщение, он покидает страну и поступает в полк Багратиона. Вы поймете поэтому, как эти молодцы должны драться; у них нет шанса быть взятыми в плен. Сколько взято в плен, столько отрублено голов. Я видел только охотников из Кабарды, которые могут сравняться с этими выходцами из ада“. После этой лестной характеристики всадников полка Дюма описывает восхождение на Гимринский подем. По возвращении в Шуру, Дюма пригласили зайти в его комнату, где, как ему сказали, ожидает его кто-то имеющий к нему дело. Это был портной полка, который пришел снять с него мерку для полного офицерского костюма. „Я был единогласно избран солдатами, по предложению полковника, почетным членом полка туземных горцев. Музыка играла весь вечер, чтобы отпраздновать мой прием в полк“. На другой день князь Багратион отправился с Дюма в Дербент, поездка была совершена с всевозможным комфортом, с запасами провизии до страсбургских пирогов включительно, конечно, все от князя. В Хан Мамед-кале не было лошадей; „с Багратионом это было небольшое несчастие. Он стал посреди дороги, остановил первые 6 или 8 арб, которые проходили и, на половину смеясь, на половину угрожая, с татарским языком на губах и с деньгами в руках, превратил их хозяев в ямщиков и их клячь в почтовых лошадей". В Дербенте едва ли не Багратион подстроил депутацию местных жителей, которая, по словам Дюма, приветствовала его, как автора романов, доставлявших им величайшее наслаждение (если только эта депутация не существовала лишь в воображении Дюма), снабдил его обильно припасами и пр.

На фото Александр Дюма на Кавказе. С редкого портрета пренадлежащаго графу Витте

Общий вид Гуниба от Кара-Койсу