Грузины казаки

В Терскую область к казакам-грузинам я быль командировать в мае 1904 года Этнографическим отделом и Музыкально-Этнографической Комиссией Императорского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии, с целю записать их песни и потом сравнить с грузинскими закавказскими. Однако, прежде чем ехать к ним, я предварительно навел справки, можно ли там добыть материал, чтобы поездка не оказалась бесполезной. Справки тем более нужны были, потому что путь быль не из близких и на авось ехать было рискованно. Списавшись с одним тамошним купцом, который меня в этой отношении обнадежил, сообщил маршрута и пригласил, я отправился. Поехал я в станицу Александро-Невскую или, как там называют, Сасоплы (нинешная станица Александро-Невскoе в Дагестане), иногда Саплы. Рекомендательных документов я не успел получить, так что ехал без них, думая, что раз я еду в гости, то свидетельств никаких не нужно будет. Впоследствии оказалось, что я жестоко ошибся. Ехать сначала пришлось по железной дорогу, также на лошадях верст около ста слишком. После 15-часовой езды в страшную жару и пыл я, наконец, благополучно при­быль к гор. Кизляр, Терской области. От Кизляра до Сасоплы еще оставалось около 22 верст, которое пришлось проехать на перекладных. Приехав в ста­ницу, я начал искать моего купца, и после некоторого времени, наконец, отыскал его. Тут у нас произошла довольно курьезная сцена. Этот купец меня почему-то не принял, и я, таким образом, очутился на улице. Если бы не сельский учитель, мое положение было бы весьма затруднительно. Что было дальше, я не буду распространяться, а уклонюсь и скажу нисколько слов об этих казаках-грузинах.

 Точных каких-либо исторических сведений о том, когда они вышли из Грузии, я пока не мог, найти. В материалах для истории Кавказа Буткова о них упоминается в следующих выражениях: „Грузины и Армяне суть те, которые по доброй воле служили Россиянам в Гиляни в числе 700 человек. Выв оттуда переведены 1730 года в Дербент, а 1733 года в крепость Святого Креста, они, купно с поселившимися у крепости Святого Креста для торговли, состояли теперь в 450 семьях. Военных отпускали на свободу; но 1763 года, по прошении начальника их генерал-майора Лазаря Христофорова, с товари­щами 112 человеками, паки приняты они в российскую службу, поселены при Кизляра, с получением земли под пашню, жалованья против Астраханских гарнизонных полков и денежного пособие на население. Из них в 1739 году, по приглашению фельдмаршала графа Миниха, несколько вступило в грузинские гусарские три роты, составленный из князей и дворян, выехавших с царем Вахтангом. В 1746 и 1748 годах все Кизлярской грузинской команды Грузины и Армяне от службы отставлены, с тем однако, чтобы оставались на жительства при Кизляре. Таким образом Грузины на Тереке являются с 1730 года, а если мы примем во внимание, что Грузинский царь Вахтанг VI, переселяясь в Москву, взял с собою около полутора тысяч семейств, из которых, как говорят, часть застряла как в гор. Кизляр, так и в гор. Моз­док и других местах, то — и раньше.

 Являются ли данные казаки потомками семейств, выселившихся с царем Вахтангом, или, быть может, потомками тех семейств, «которые служили Россиянам по доброй воле», сказать ничего утвердительного не могу. В самой станице мне пришлось пробыть около суток, и я ничего узнать не мог, так как на другой же день я должен был, по независящим от меня обстоятель­ствами ехать обратно. Все, что я мог узнать и видеть за это короткое время, это следующее: грузин в этой станице 60 дворов, русских тоже. Есть по несколько дворов одной фамилии, как, напр., Бибилуровы, Ломидзе и др. По образу жизни они нисколько не отличаются друг от друга. Они так же, как и pусские, проходят в полку строевую службу четыре года, а затем дослуживают 21 год в станице, отправляясь на один месяц в году в лагери. В общем, казацкая жизнь выработала из них особый казацкий тип, так что такого грузина от казака положительно нельзя отличить. В свободное от службы время они занимаются скотоводством, хлебопашеством, виноградарством, вырабатывая вино под названием сусла. Что же касается грузинок, то это фор­менный казачки, с такими же, как у тех, коротенькими юбками и кофтами и особыми казацкими черяками (род чевяков), и только иногда разница в лице, глазах и волосах доказываешь, что это все-таки тип не русский. Как ка­заки, так и казачки сохранили родной язык и говорят на нем так же, как и на русском. Если принять во внимание, что эта небольшая кучка, находясь около 170 лет среди русских, не утеряла родного языка, то приходится только поражаться ее необыкновенной живучести. Вот пока все, что мне удалось видеть и узнать о сасоплинских казаках-грузинах. На следующее утро я с грустью распростился с широкими улицами станицы, чистенькими и беленькими, как у малороссов хатками. Я ехал обратно в Кизляр и далее.

 В Кизляре мне содержатель разгонной почты посоветовал ехать на перекладных, и я, послушавшись, покатил на тройке, чтобы поскорее выбраться из «прекрасных здешних мест». Проехав несколько станций, я к вечеру подъезжаю на ст. Щелкозаводскую. Зная, что и здесь тоже живут грузины-казаки, я решился попытать счастья. Думаю: если что и случится, то авось хуже, чем было, не будет. Действительность оправдала мои надежды. Макар Иванович Отинов (Отинашвили?!), староста почтовой станицы, устроил мне это дело но через два часа у одною своего приятеля собрал нисколько казаков. Вскоре я явился с своим фонографом и записал пять интереснейших в научном отношении песен. За­писи, конечно, я сейчас же демонстрировал чем всех присутствующим привел в неописуемый восторг. В честь о чуде-машине моментально распространя­лась по ближайшим хатам, и через некоторое время не было щели в моей хате, откуда бы не выглядывали глаза и не смотрели бы с удивлением. В особен­ности поражались и крестились женщины, не видевшие никогда такой диковины. 

 По происшествии некоторого времени, когда записывать было нечего, я отпра­вился ночевать на станцию, где и записал свои наблюдения и все то, что мнe при­шлось узнать от местных жителей. От них, в общем, мне пришлось узнать немного. Станицу свою они называют по-грузински Сарапани, по-русски Шелковкой. Откуда вышли их предки, они и сами не знают, и в этой отношении нас опять выручают как материалы для истории Кавказа Буткова, так отчасти и их песни. В этих материалах мы вот что находим: „В 1735 году основан в 70 верстах от Кизляра казенный шелковый заводь, выше гребенских станиц (19 верст ниже Шадрина), на левом берегу Терека, где ныне Шелковская крепость. Оный называется Сарафонников. К ра­боте из доброй воли переселились сюда и построили слободу грузины и армяне. В 1792 году было на сем заводе мужск. пола душ: армян 227, грузин 135, россиян 35. В 1764 году сей завод принадлежал обер-днректору Хастатову, армянину, а потом взять в казенное ведомство. В 1772 году собрано на сем заводе 8 пудов шелку". Таким образом, материалы нам показывают, по каким причинам здешние грузины поселились; их же песни указывают на их родину Кахетию, о чем ниже.

 Далее, что мне пришлось узнать от ник, это следующее: грузин-казаков в станице до 60 дворов, русских 120. Есть, разумеется, школа, где все обу­чаются только русской грамоте. Раньше эта станица находилась ближе к Тереку, но во время одного из своих половодий Терек затопил и дома их, и сады, и поля, так что они принуждены были заселиться дальше. И вот уже лет пять, как они строятся и мечтают разводить виноградники. Они так же, как и те грузины, сохранили родной язык и, кроме русского, многие в совершенстве говорят на армянском и ногайском языках. Среди этих казаков также попадаются чисто-грузинские типы, хотя есть и такие, которых не отличишь от великорусских. To-же самое встречается и среди женщин. Девушки ходят больше по городскому, и это, нужно полагать, влияние города Грозного, находя­щаяся сравнительно недалеко от станицы. Грузинских фамилии среди этих казаков я не встретил; все они превратились уже в русские, как, например: Дубинков, Карин, Дмитриев, Китранин и др.

 Песни, какие я записал у этих казаков, принадлежать к следующим: а) «Алило», рождественский гимн; поется накануне Рождества Христова, при чем первые два колена на дворе, а третье - войдя в комнату. Напев трехголосный, протяжный, торжественный. В этом роде песни поются главным образом в Кахетии. б) Свадебная песня, когда жениха с невестой провожают с пением до церкви и обратно. Она у них называется Перхули (буквально хороводная), в отличие от Макрули закавказских грузин, и имеет попере­менную форму, как „Иав-нана“. (Между прочим, описание свадебного обряда у грузин-казаков, помещен в „Тифлисском Вестнике").

 Казаки-грузины, несмотря на вековую жизнь среди русского население, живут по своим традициям, отчего и быть их резко отличается от старого гребенского и малорусского. 

 Наиболее типичен обычай свадебный. Если молодой грузин решил же­ниться на избраннице своего сердца, то об этом он сообщает своим роди­телями а те посылают депутации из почетных людей к родителям, невесты. Эти депутаты несут с собой одиннадцать мускатных орешков, кольцо и ла­комства. Прежде, чем передать невесте эти подарки, они обязаны сообщить о качествах жениха и о состоянии его родителей. Последнее, в виду особого склада жизни грузина и роли его жены в семье, имеет весьма важное значение.

 Затем передаются невесте подарки через ее отца или мать, и если она возвратить обратно десять орешков, то значит предложение принято. Обыкновенно сватовство подготовляется, чтобы могло разрешиться в утвердительном смысле, ибо отказ считается позором и тяжким оскорблением жениху в его родственникам.

 Тогда в доме невесты устраивают пир, перед которым жених опять шлет одиннадцать орешков, а ему возвращается уж двенадцать; это значить, что свадьба дело решенное, и невеста уж не в праве отказаться от жениха.

 Затем начинается пир, имеющий также свои типические стороны. Женщины находятся отдельно от мужчин, и никаких угощений для них, кроме конфет, не подается, Они играют на гармонике, бьют в бубен я танцуют лезгинку или сами, или с мужчинами, которые в это время в отдельной комнате пьют вино и закусывают и, время от времени, выходят потанцевать. Все это делается чинно и очень прилично, так что невольно является мысль: у кого эти простые, не получившие правильного воспитания или образование люди научились так держаться.

 От сватания до свадьбы иногда проходить более года, и все это время ро­дители обеих сторон устраивают по праздникам вечерники, при чем родители жениха и невесты приносить подарки, одни для будущей дочери, другие для сына. Невеста присылает тесьму, кисет, портмоне, а жених невесте — куски материи на платье, ботинки и проч. Дарить белье и бешмет считается неприличным.

 Раньше, от сватания до женитьбы грузин не бывал в доме невесты, и она старалась не показываться ему и его родителям, а подарками обмени­вались при помощи родных, теперь же уж таких строгостей нет.

 В день свадьбы невесту убирают подруги, в это время приходить жених и его сажают рядом. Посидевши немного, молодые отправляются в церковь, при этом впереди идут мужчины и поют грузинские песни. Последние испол­няются так: под аккомпанемент хора, тянущего попеременно то одну, то другую ноту, один высокий голос выделывает рулады, мало гармонирующие с хором. Пение сопровождается выстрелами.

 Такой же порядок шествия из церкви в дом жениха, где устраивается пиршество. Свадебных гостей собирают довольно оригинально: ходить мальчик в намеченные семьи и разносить гвоздички: принять этот стручечек - значит обещать пожаловать на пир. В то-же время пируют и в доме невесты, так как родители и родные невесты на пиру жениха в этот день отсутствуют и только на другой день являются с поздравлениями.

 В этот же день дарят молодых, а они обязаны отдариваться. На подарки идут деньги, вещи домашнего обихода, материи и проч., при чем деньгам здесь же подводится итог и объявляется гостям, и чем он выше, тем свадьба счи­тается более блестящею.

 Прежде, когда русские не выдавали девушек за грузин и грузинки не выво­дили за русских, свадебные порядки хранились в чистоте, теперь же, в виду смешанности браков, каждая сторона стала вносить свой элемента, но все-таки в таких случаясь грузинские обряды преобладают.

 в Далее, записанная мною песня „Иван черный Лего“ (Шавлего) есть героическая песня, совершенно различная по мелодии с песней одинакового названия закавказских гру­зин и так-же имеющая попеременную форму, как „Иав нана“. г) „Супрули" (за­стольная) интересная трехголосная песня древне-церковного напева, с квинтовыми ходами, д) „Мелис симгера" (песня лисицы) - одноголосная песня с хором, тожде­ственная по форме с песней „Ормоши петви чавкаре". е) „Автандил“ - охот­ничья песня, тоже различная по мелодии с песней одинакового названия тех гру­зин и также имеющая попеременную форму, ж) «Сатамашо» - плясовая песня, одинаковая по форме со многими песнями закавказских грузин, Напев ее несколько напоминает песню „Парина, парина" и поется с ташем, т.-е. битьем в ладоши, з) „Тетро кало, тетро мтредо“ (белолицая девица - белая голубка) - женская песня любовного содержания, оригинальная тем, что в ней нет ничего грузинского, кроме текста. Это просто женский казачий напев с грузинскими словами. Очевидно, первоначальный мотив его утерян. Таким образом, всего — восемь песен. Семь из них (если считать и 6-ю) удивительно сохранились, восьмая же - под сильным влиянием казацких женских песен.

 Возвращаясь опять к вопросу относительно предков этих казаков, я должен сказать, что первая песня „алило" указывает, что предки этих казаков по-видимому выходцы из Кахетии. По крайней мере, песня „алило“ в настоящее время поется только там и отчасти в Рачинском уезде, Кутаисской губ., оби­татели которой, по моему мнению, также суть выходцы из Кахетии. За это, но крайней мере, говорить народная песня - музыка. Далее, песни „перхули" (наше макрули), „черный Лего", „мелис симгера“, собственно, также свидетельствуют о Кахетии. Но, благодаря тому, что напевы эти несколько суровы, думается, что они не из нынешнего Телавского или отчасти Тионетского уездов, где напевы более мягки, а из Кизики, где напевы отличаются несколько большей суровостью, в сравнении с первыми. Это также подтверждается еще и записанными мною текстом „кали ту шарасао", который поется, главным образом, там, то-есть в Кизики. Разумеется, все это я не выдаю за несомненную истину, а выска­зываю, как догадку и предположение. Как бы то ни было, если принять во внимание, что эти песни записаны у людей оторванных от родного края около 170 лет тому назад, то приходится придать им особенную ценность. Такие памятники с очевидностью нам показывают, какого содержания были песни и как пели их 200 лет тому назад, если не во всей Грузии, то, по крайне мере, в одной из ее провинций.

 Некоторые фамилии грузин "казаков", которые до начала 20-го века жили на Северном Кавказе: Алмадзе, Бибилури, Битадзе, Зедгинидзе, Суфрадзе, Шаншиев (Шаншиашвили), Тушин, Туманов (Туманишвили)

 Димитрий Аракишвили